Простыми словам эмоциональная депривация – это длительное неудовлетворение эмоциональных потребностей человека.
Ребенок нуждается в том, чтобы на него был эмоциональный, живой отклик от родителей, а отклика нет.
И он живет «голодным» или «впроголодь» — когда изредка слышит скупое «молодец», или соседка ему улыбается и угощает конфетами.
Депривация – это потеря, лишение.
Эмоциональная депривация – это потеря, лишение эмоционального контакта.
А для человеческого детеныша, для ребенка потребность в эмоциональном контакте – базовая, необходимая для жизни.
У «благополучных» равнодушных родителей ребенка как бы нет в эмоциональном поле семьи.
Его чувственное присутствие игнорируется.
И он потихоньку научается быть вне вовлеченного контакта с собой и людьми.
Такой ребенок может быть интеллектуально развит, особенно, если это поощрялось хоть как-то родителями или кем-то в школе.
Он может проживать свою чувственную жизнь в фантазиях, поселяться в чужих историях – рассказах, фильмах, книгах.
Но он отучен улыбаться в ответ на улыбку. Плакать когда грустно, и утешать когда сочувствует.
У него чаще всего стоят запреты на выражение злости прямо и искренне и он вовсю пользует пассивной агрессией.
Упрямство и вредность – то, что видят окружающие.
Беззащитность, растерянность и перманентный шок – то, что он проживает внутри.
Эмоции для людей – словно бензин для машины. Вася чувствует равно Вася живет.
Наш герой, не-Иванов, грезит о жизни, размышляет о жизни, анализирует жизнь, фантазирует о жизни, может быть даже «делает жизнь» и «делает себя», но не живет.
Не потому что не хочет, хочет и очень сильно, но не умеет выражать свое чувственное состояние.
На работу пришла новенькая барышня. Симпатичная блондинка, загорелые плечи и шея, на руке татуировка и надпись «остановите Землю, я сойду».
Сотрудники улыбаются, перешептываются, кто-то позвал сходить вместе на обед, кто-то узнал, «замужем и есть-ли-дети».
Новенькая реагирует в ответ: на чью-то тупую шутку явно напряглась, на предложение вместе сходить на перекур – обрадовалась, стеснялась, когда второй раз спрашивала что-то по работе, раздражалась, что не получилось сразу заполнить нужную бумажку для допусков в локальную сеть.
Никто из них не делал ничего специально, но через несколько дней Светик уже словно была частью коллектива.
Не-Иванов не участвовал в общей суете. Он хотел, но не знал, что сказать. Страшно боялся брякнуть что-то не уместное, попасть в глупое и смешное положение.
Полгода он молча наблюдал за ней, и ужасно огорчился, когда у нее разгорелся яркий роман с инженером из техподдержки.
Еще через год роман довольно печально завершился.
Не-Иванов очень хотел как-то подержать ее, может быть предложить свою помощь. Но по-прежнему молчал и смотрел, не понимая, как сделать простую вещь – как остальные мужчины умудряются оказываться в отношениях, когда для него непосильной задачей было предложить симпатичной коллеге подвезти ее после работы.
Когда маленький ребенок искреннее улыбается, его мама расцветает улыбкой ему в ответ.
Он проживает свой чувственный опыт в ее эмоциональном поле.
Она помогает ему справляться со слишком сильными эмоциями, отзывается на его присутствие.
Обычный день. Звонок в дверь. Вася вернулся из школы, он первоклассник.
Бабушка радуется, как будто бы ей дали орден. Тормошит, просит рассказать, как и что была, а какая учительница, а что ребята, а какие девочки.
Гонит мыть руки и срочно обедать.
Тут же звонит с работы мама, испереживавшаяся и одновременно довольная.
Положил трубку и новый звонок – отец интересуется «как первый день в школе прошел, сын».
Обычные люди редко-редко замечается в каком роскошном эмоциональном богатстве они живут каждый день.
Так жители прекрасного климата считают, что это нормально, когда тепло бывает больше, чем пара месяцев в году.
Дети из семей, в которых испытывали длительную эмоциональную депривацию, как северяне без солнца и тепла.
Оно им жизненно необходимо, но попав на юг, еще нужно суметь пережить акклиматизацию, научиться помнить про крем от загара, не выбегать на солнцепек «погреться» на несколько часов до теплового удара.
В отношениях мы не только получаем «солнечный свет» или «грозу и бурю» от других людей, но и сами являемся источниками любви и тепла.
Или холода и дождя.
Или тумана…
Наш не-Иванов научился с самого детства быть «нейтральной стеной». От него нет ни тепла, любви и сочувствия, ни страстной ненависти, не стеснения или чего-то еще.
Он не испытывает сильных страданий в прямом смысле слова, ему скорее «никак», чем больно или радостно, грустно или весело.
Другие люди могли бы сказать, что не-Иванов не позволяет им проявить любовь и заботу, интерес к себе.
Он не откликается, не подает сигналов на уровне невербального отклика.
Его окружение считывает эти сигналы, и понимает их как «не подходи, проходи мимо».
Что и делает.
А ему плохо.
Но он это свое одиноко, грустно и отчаянно хочется близости проживает на уровне «головы», а тело ведет себя как «робот», спокойно-заморожено.
Еще один негативный аспект людей, выросших в семьях с эмоциональной депривацией – это то, что в быту называют «неблагодарностью».
Они словно не чувствуют симпатию к себе и не признают симпатию окружающих, что считывается как отвержение, обесценивание и та самая «неблагодарность».
Человек, переживший эмоциональную депривацию в детско-родительских отношениях, считает, что люди не смогут его любить, искренне с ним дружить, заботиться и интересоваться им.
Он и отчаянно боится остаться в одиночестве.
И, одновременно, на уровне чувственной вовлеченности не показывает свою заинтересованность, готовность быть в близких отношениях.
У детей, переживших эмоциональную депривацию очень часто развивается один из ненадежных типов привязанности.
У ребенка, «которого нет» — это избегающий тип.
Он означает, что какие сильные страсти не кипели бы у него в душе, во внешний контакт пойдет только «маска равнодушия».
А теперь представьте, какой путь в отношениях нужно пройти в терапии, и психологу и клиенту, чтобы научить не-Иванова не только чувствовать и понимать свои переживания, но и показывать их спонтанно, разделять с другими, уметь справляться с негативными и получать наслаждение от самого процесса живой вовлеченности.
Можно сравнить это с тем, как человека все детство учили играть в шахматы – думать и сдерживаться в любой ситуации общения, а оказалось, что ему нужно научиться петь и танцевать.
Совсем другое состояние, другие «правила игры».
А до этого ему еще нужно суметь разрешить себе осваивать чувственный мир, свой и других людей.
Ведь в его благополучной, приличной, достойной семье работал закон «у нас так не принято», «эмоционирование – это для слабаков» и им подобные.
Расти в поле эмоциональной депривации – это как цветку пробиться через трещину в асфальте. Как растению из солнечной и жаркой страны перебиваться крохами тепла в тенистом месте в Сибири.
Очень трудно.
Если вдруг читатель узнал себя в «равнодушном родителе» и понимает, что вряд ли обратится к психологу и будет учиться удовлетворять эмоциональные потребности своего ребенка, то можно хотя бы, как минимум, найти для него няню, помощницу, воспитательницу или может быть, родственника –наставника, любого взрослого человека, который будет эмоционально теплым, заботливым и стабильным в жизни ребенка.
Это даст ему возможность получать доступ к человеческому участию и любви и в детстве и в будущем, когда он станет взрослым человеком.
Эмоциональная депривация – это когда в ответ на ваши чувства, симпатию вы получаете отвержение и равнодушие.
Любому человек будет неприятно пережить отказ.
Взрослому человеку будет достаточно трудно пережить, если его отвергают раз за разом, день за днем.
Эмоциональная депривация через некоторое время приводит к унынию, бессилию, снижению самооценки.
Ненужность любимому человеку достаточно болезненный опыт.
Тому, кто отвергнут может искренне казаться, что так будет всегда. Одиночество – его приговор.
А теперь представьте, что через подобный опыт проходит маленький ребенок.
Ребенок, который не может сказать себе что-то вроде «да, грустно, что эта мама отвергает. Жаль, что моя мама равнодушна. Ну, да ладно. У меня было еще две мамы, которые меня любили, и еще одна, которую я сам отверг. И будут еще мамы в будущем…»
Дико звучит, правда?
Мама – она единственная.
И если она отторгает своего ребенка на эмоциональном, чувственном уровне, то ему приходится очень и очень не сладко.
Снижение жизненной энергии – только часть его проблемы.
Не умение вступать в контакт, дарить и получать любовь – еще часть его проблемы.
Низкая самооценка, убежденность, что он сам, в его неповторимости и уникальности не ценен, не нужен и не может быть любим – третий «кусок» проблемы эмоциональной депривации ребенка.
Есть три типичных способа, которыми люди справляются с последствиями эмоциональной депривации от равнодушных «благополучных» родителей.
Самый простой вариант – избежать проблемной ситуации.
Нет отношений, значит нет необходимости контактировать с другими людьми, учиться быть в близких отношениях, что-то чувствовать, ошибаться, получать опыт, расстраиваться и огорчаться.
Примерно такие подсознательные идеи приводят к решению: избегать контакта всеми доступными способами.
Избегать не только в реальных действиях:
— в выходные едем за город все вместе!
— нет, я не могу
— ладно
Пара-тройка отказов и люди привыкают, что можно никуда не звать равнодушного человека.
Второй способ совладать с проблемой – это пассивная покорность.
Сказали «ты тумбочка» — значит, тумбочка.
Не могут запомнить имя – откликаемся на чужое. Иванов? Значит будут Ивановым.
Не позвали к общему столу – не подходить и не обижаться. Позвали – подошел, проигнорировали – промолчал.
Нет отношений –значит нет отношений. Здравствуй, одиночество.
Решила замначальница, что человек «надежный, вроде не пьющий» должен сходить на свидание с одинокой Петровой под ее покровительством, значит идем на свидание. И не важно, нравится Петрова или нет.
Иногда даже у самого терпеливого и выносливого человека наступает «край» и тогда он может сорваться и начать гиперэмоционально требовать что-то у окружающих, высказывать им накопившиеся обиды, а позже сгорать от стыда и вины за свой поступок.
Это третий вариант поведения – гиперкомпенсация.
Еще один из его видов – повышенная фальшивая эмоциональность.
Когда «ой, сочувствую», «держись, я с тобой, ты только держись» и прочие вещи, что ценны лишь тогда, когда звучат от души говорятся пафосно, с надрывом по поводу и без.
Людей хоть сколько-нибудь искренних коробит от подобного способа проявлять чувственный контакт.
Что снова возвращает нашего не-Иванова к его проблеме тотального глухого одиночества, как следствия эмоциональной депривации в детстве.
***
Записаться на консультацию к психологу, автору текста можно по телефону
8 913 063 92 73 (Новосибирск, ул.Фрунзе, 5-515) либо написать на wmt1227@yandex.ru для консультации по скайпу или в текстовом формате
***
По времени и стоимости консультаций можно уточнить ВОТ ТУТ