Встать удобно в переполненном вагоне метро было затруднительно, и Степан позволил толпе разместить его как получится. Он попытался одновременно не нависать над пассажирами на сиденьях, держаться за поручень, не придавить пожилую женщину слева, не сильно почти-обниматься с недовольным чем-то мужиком справа и отключился от реальности – в воспоминаниях раз за разом, как при нажатом повторе, крутился разговор с психологом.
— … то есть ты даже мысленно… в воображении не можешь представить, что говоришь кому-то из своих женщин «нет»? И причина того, что ты тянешь не нужные тебе отношения: чтобы девушки не огорчились, так?
В глубине души при этом ты мечтаешь, чтобы они обе куда-нибудь исчезли, или может быть уехали, или умерли…
— Нет, не умерли… а просто чтобы их не стало. Ну… вот раз, нету и все!
— И что ты чувствуешь, когда представляешь, что они исчезли?
Степан задумался. Картинка в воображении была очень яркой, прекрасной, волшебной и замечательной.
Вот он приходит с работы домой. Его окна темные. Он поднимается на лифте, выходит на своей площадке, открывает ключом дверь… темно, тишина и никого.
Он может швырнуть на диван куртку и шапку. Может пройти в ботинках на кухню, проверить, остались ли сигареты.
Ну ужин он пьет кофе и никто ни нудит про вредность кофеина.
Не нужно вздрагивать при пиликанье входящих сообщений, быстро бежать в туалет или на площадку «покурить» и врать «да, это с работы, у них срочный вопрос».
Можно свободно смотреть эротику в сети, переписываться на сайте знакомств или играть до четырех утра » в танчики» и никто и слова не скажет.
Не нужно выдерживать многочасовые пытки под брендовым названием « поговорим о наших отношениях», суть которых все –равно сведется к тому, что он – плохой и должен ей — вот список – он должен, но не делает Ее счастливой. Так и только так он понимает любое прояснение отношений. Он должен, он виноват. Он «плохой мальчик».
Утром можно слушать «выключи этот джаз, ты старик что ли любить такую нудятину» и спокойно без «ааааа, опаздываем-опаздываем- паника» собираться на работу.
Можно не получать десятки писем «я тебя люблю, ты самый лучший, ты смысл моей жизни, ты офигетельный, когда уже встретимся?!» от Той, которую он привык не называть по имени, чтобы не оговориться случайно с женой.
— Я чувствую радость и облегчение… — едва Степан тихо выдыхает это вслух, как на него обрушивается огромное чувство вины.
Он словно тонет в нем. Ему дико стыдно, очень, ужасно.
И он уверен, что виноват.
— Но я никогда не смогу это сделать…ведь я испортил им обеим жизнь…их лучшие годы.
— И единственное, на что ты надеешься, что ситуация разрешится как-то сама собой, так?
— Угу..
Толпа выносит его на нужной остановке, достаточно было лишь слегка пошевелиться в направлении выхода.
В их городе очень глубокое метро, и он успевает подумать, что хотел бы, чтобы и в отношениях что-то вроде эскалатора вынесло его из мрачного подземелья и тупика на поверхность.
— Каждый мой день проходит как в фильме «День Сурка». Серо, мрачно и бессмысленно. Я не хочу с ними быть, но я не могу их обидеть.
— Ну да, тогда придется выглядеть «плохим» в их глазах, так?
— Да.
— А ты хороший мальчик, и никогда не обидишь женщину, правда?
— … Да. Я не такой как мой отец.
Ему было восемь лет, когда случилось «это». В их тихую, спокойную и очень нежно-ласковую жизнь ворвалось что-то ужасное.
Родители разговаривали на кухне. Он отчего-то начал тревожиться. Даже испугался, что может быть отца уволили или мама заболела.
Он сидел тихонько и надеялся, что все как-то утрясется и станет хорошо, но разговор родителей быстро перерос в скандал.
Крики.
Отец ушел, хлопнув дверью.
Мать рыдала.
Ему было очень страшно.
А потом начался ад.
Они переехали на окраину, в школе его встретили прохладно. Как он понимал теперь, все было не так плохо, как ему казалось тогда. Почти не били, но старались избегать. Видимо, чувствовали, что внутри него комок боли.
Через пару лет одна из одноклассниц – местных звезд, решила, что влюблена в него и взяла под свою опеку. Стало полегче.
Он привык молчать, подчиняться и убегать в фантазии.
Дома он как мог радовал маму. Научился готовить, делал все по дому, до ужаса боялся, что что-то случится и он потеряет и ее.
Как-то однажды он услышал громкую ссору соседей. «Ах, ты…такой-сякой… да я отдала тебе лучшие годы! Да я из-за тебя … а ты!» — кричала женщина.
Он задумался, и понял, что отец ушел из-за него. И что он испортил маме ее лучшие годы. Ведь если бы не он, то у нее бы все сложилось лучше. И отец бы не ушел.
Или она себе нашла бы еще кого-то.
Он точно знал, что никогда не поступит как отец и никогда не причинит боль своей любимой девушке.
— Стать мужчиной, принимать решения и реализовывать их – это значит «быть как твой отец»? И тогда ты внутренне выбираешь «никогда не взрослеть, оставаться хорошим мальчиком»?
— А разве лучше поступать как он? Я не хочу быть такой сволочью!
— Не быть сволочью и жертвовать собой, подчиняясь чужим решениям – это немного о разном, нет?
Степан задумался. На автомате зашел в магазин, купил привычный набор продуктов, но размышлял только об одном: получается, что он остается со своими девушками потому что не хочет причинить боль как отец маме, и решил не стать таким как отец.
Он много лет ненавидел отца, хотя и общался с ним вежливо каждый раз, когда тот появлялся на горизонте.
Ненавидел и не понимал. Как можно было бросить, предать их маму? Светлую, ласковую, нежную, тихую?
Когда через три года жизни с женой он не знал, что делать от скуки, секс почти исчез, но придраться было вроде как не к чему и появилась Она, Вторая, поступок отца стал понятнее.
Но простить его он все-равно не мог.
Слишком больно и трудно им с мамой пришлось после его ухода.
— День Сурка – это когда ты живешь чужую историю, не свою. Но ты не сможешь изменить то, что делали твои родители. Повторить как-то похоже, скорее да, чем нет. А переиграть прошлое… вряд ли.
Быть «хорошим мальчиком» и быть «плохим парнем» — это крайности, полярности. Где-то между ними и есть Ты.
С женой скучно и не о чем говорить? А ты пробовал поделиться тем, что для тебя действительно важно? Не оберегать ее, как маму когда-то.
— И что я ей скажу? Дорогая, я тебя люблю, но у меня есть любовница. А, да. Я хочу ее бросить, но не могу, так как боюсь ее! Она очень резкая. Сильная, яркая, но жесткая и не управляемая. Я боюсь, что она разрушит мою жизнь.
— Не могла бы ты это сделать за меня?
— Ну да… — он сначала смеется, а потом едва может сдержать слезы.
Вдруг он начинает со всей ясностью видеть, что делает со своей жизнью.
— Я словно спрятался от того разговора родителей. Как будто бы так и остался сидеть там, на полу, сбоку от стола, закрыв глаза … так и жду, что проснусь, и окажется, что это страшный сон, и ничего не было….
У подъезда он разворачивается, почти бегом возвращается в супермаркет. К счастью, ларек с цветами еще открыт, и он берет «те, что посвежее», вина, конфеты … в окнах его квартиры горит свет, он звонит в дверь, и жена открывает почти сразу, словно ждала его.
Улыбается, обнимает… тихая, ласковая, послушная, терпеливая.
— Я решил, что мы переезжаем в другой город, — произносит он, с удивлением отмечая, как легко, просто и ясно себя чувствует.
Потом, позже, он обсудит с психологом, что «да, отчасти это бегство». И «да, ему легче воспользоваться таким поводом, чтобы завершить отношения с Той-которую-нельзя называть- по имени».
И будет долго удивляться и привыкать – его решение поддерживают.
И мама, и жена очень быстро вовлеклись в обсуждение того, где и как они будут жить, и что для них удобнее купить большую квартиру и жить вместе, чтобы мама потом и с внуками могла помочь, да и вообще, им так лучше будет. Всем.
А разговор с Той, Второй все-таки состоялся. Степан много узнал о себе. Что он рохля и мямля, и маменькин сынок. А еще трус и подкаблучник. И настоящие мужики так себя не ведут! И как он, соплежуй такой, умудряется хорошо зарабатывать не понятно.
А еще что он слизняк, трус и сволочь.
Впрочем дальше было много повторов.
У него не хватило духу ответить Ей вслух и он озвучивал свои мысли-ответы уже у психолога.
Они не стали переезжать в другой город, но действительно купили общую с его мамой квартиру, и когда родились девочки-близняшки, помощь бабушки стала просто спасением.
— Иногда я жалею о том, что начал с Ней, Той-Без-Имени отношения…Она как будто бы разбила мне мечту. Пока я смотрел издалека, хотел ее, восхищался – это было чем-то прекрасным.
— А в реальности?
— Обычная женщина, только слишком громкая.. слишком энергичная для меня. Она была не моей женщиной.
— А жена?
— Да, она моя. Хотя иногда мне и было с ней скучно. Наверное, можно было просто как-то развлечься… съездить куда-то или еще что…менее экстремальное — он смеется.
– Видимо, две женщины у меня – это что-то кармическое, — все его мысли сейчас про дочек-близняшек.
***
«Радуй других» — это жесткое требование от родителей, которой ребенок бездумно выполняет, игнорируя свои потребности, свои ценности и свое Собственное Я.
Негативные эмоции в этом случае проявляются как пассивная агрессия: сказать жене, что им стало скучно и нужно что-то менять – нельзя, так как это ее «не обрадует», огорчит, обидит. А тихонько завести любовницу («она сама так решила, Та, Вторая») – можно.
При этом сам человек мучает себя чувством вины и стыда.
Сказать «извини, НЕТ, мне это не подходит» — нельзя. А соглашаться, подчиняясь, но при этом испытывая негатив и саботируя свое же согласие, подспудно надеясь, что нечто внешнее поможет разрешить ситуацию — оказывается единственным доступным выходом.
НАЧАЛО ЦИКЛА:
Жена или Любовница? Кого выбрать?
Эмоциональная зависимость — невозможность расстаться
Почему сложно выбрать жену или любовницу?
Почему Жена не уходит из любовного треугольника?
Почему Любовница не уходит из треугольника в отношениях?
Эффект Конкорда или синдром «невозвратных затрат»
Хорошие мальчики женщинам не отказывают
Встать удобно в переполненном вагоне метро было затруднительно, и Степан позволил толпе разместить его как получится. Он попытался одновременно не нависать над пассажирами на сиденьях, держаться за поручень, не придавить пожилую женщину слева, не сильно почти-обниматься с недовольным чем-то мужиком справа и отключился от реальности – в воспоминаниях раз за разом, как при нажатом повторе, крутился разговор с психологом.
— … то есть ты даже мысленно… в воображении не можешь представить, что говоришь кому-то из своих женщин «нет»? И причина того, что ты тянешь не нужные тебе отношения: чтобы девушки не огорчились, так?
В глубине души при этом ты мечтаешь, чтобы они обе куда-нибудь исчезли, или может быть уехали, или умерли…
— Нет, не умерли… а просто чтобы их не стало. Ну… вот раз, нету и все!
— И что ты чувствуешь, когда представляешь, что они исчезли?
Степан задумался. Картинка в воображении была очень яркой, прекрасной, волшебной и замечательной.
Вот он приходит с работы домой. Его окна темные. Он поднимается на лифте, выходит на своей площадке, открывает ключом дверь… темно, тишина и никого.
Он может швырнуть на диван куртку и шапку. Может пройти в ботинках на кухню, проверить, остались ли сигареты.
Ну ужин он пьет кофе и никто ни нудит про вредность кофеина.
Не нужно вздрагивать при пиликанье входящих сообщений, быстро бежать в туалет или на площадку «покурить» и врать «да, это с работы, у них срочный вопрос».
Можно свободно смотреть эротику в сети, переписываться на сайте знакомств или играть до четырех утра » в танчики» и никто и слова не скажет.
Не нужно выдерживать многочасовые пытки под брендовым названием « поговорим о наших отношениях», суть которых все –равно сведется к тому, что он – плохой и должен ей — вот список – он должен, но не делает Ее счастливой. Так и только так он понимает любое прояснение отношений. Он должен, он виноват. Он «плохой мальчик».
Утром можно слушать «выключи этот джаз, ты старик что ли любить такую нудятину» и спокойно без «ааааа, опаздываем-опаздываем- паника» собираться на работу.
Можно не получать десятки писем «я тебя люблю, ты самый лучший, ты смысл моей жизни, ты офигетельный, когда уже встретимся?!» от Той, которую он привык не называть по имени, чтобы не оговориться случайно с женой.
— Я чувствую радость и облегчение… — едва Степан тихо выдыхает это вслух, как на него обрушивается огромное чувство вины.
Он словно тонет в нем. Ему дико стыдно, очень, ужасно.
И он уверен, что виноват.
— Но я никогда не смогу это сделать…ведь я испортил им обеим жизнь…их лучшие годы.
— И единственное, на что ты надеешься, что ситуация разрешится как-то сама собой, так?
— Угу..
Толпа выносит его на нужной остановке, достаточно было лишь слегка пошевелиться в направлении выхода.
В их городе очень глубокое метро, и он успевает подумать, что хотел бы, чтобы и в отношениях что-то вроде эскалатора вынесло его из мрачного подземелья и тупика на поверхность.
— Каждый мой день проходит как в фильме «День Сурка». Серо, мрачно и бессмысленно. Я не хочу с ними быть, но я не могу их обидеть.
— Ну да, тогда придется выглядеть «плохим» в их глазах, так?
— Да.
— А ты хороший мальчик, и никогда не обидишь женщину, правда?
— … Да. Я не такой как мой отец.
Ему было восемь лет, когда случилось «это». В их тихую, спокойную и очень нежно-ласковую жизнь ворвалось что-то ужасное.
Родители разговаривали на кухне. Он отчего-то начал тревожиться. Даже испугался, что может быть отца уволили или мама заболела.
Он сидел тихонько и надеялся, что все как-то утрясется и станет хорошо, но разговор родителей быстро перерос в скандал.
Крики.
Отец ушел, хлопнув дверью.
Мать рыдала.
Ему было очень страшно.
А потом начался ад.
Они переехали на окраину, в школе его встретили прохладно. Как он понимал теперь, все было не так плохо, как ему казалось тогда. Почти не били, но старались избегать. Видимо, чувствовали, что внутри него комок боли.
Через пару лет одна из одноклассниц – местных звезд, решила, что влюблена в него и взяла под свою опеку. Стало полегче.
Он привык молчать, подчиняться и убегать в фантазии.
Дома он как мог радовал маму. Научился готовить, делал все по дому, до ужаса боялся, что что-то случится и он потеряет и ее.
Как-то однажды он услышал громкую ссору соседей. «Ах, ты…такой-сякой… да я отдала тебе лучшие годы! Да я из-за тебя … а ты!» — кричала женщина.
Он задумался, и понял, что отец ушел из-за него. И что он испортил маме ее лучшие годы. Ведь если бы не он, то у нее бы все сложилось лучше. И отец бы не ушел.
Или она себе нашла бы еще кого-то.
Он точно знал, что никогда не поступит как отец и никогда не причинит боль своей любимой девушке.
— Стать мужчиной, принимать решения и реализовывать их – это значит «быть как твой отец»? И тогда ты внутренне выбираешь «никогда не взрослеть, оставаться хорошим мальчиком»?
— А разве лучше поступать как он? Я не хочу быть такой сволочью!
— Не быть сволочью и жертвовать собой, подчиняясь чужим решениям – это немного о разном, нет?
Степан задумался. На автомате зашел в магазин, купил привычный набор продуктов, но размышлял только об одном: получается, что он остается со своими девушками потому что не хочет причинить боль как отец маме, и решил не стать таким как отец.
Он много лет ненавидел отца, хотя и общался с ним вежливо каждый раз, когда тот появлялся на горизонте.
Ненавидел и не понимал. Как можно было бросить, предать их маму? Светлую, ласковую, нежную, тихую?
Когда через три года жизни с женой он не знал, что делать от скуки, секс почти исчез, но придраться было вроде как не к чему и появилась Она, Вторая, поступок отца стал понятнее.
Но простить его он все-равно не мог.
Слишком больно и трудно им с мамой пришлось после его ухода.
— День Сурка – это когда ты живешь чужую историю, не свою. Но ты не сможешь изменить то, что делали твои родители. Повторить как-то похоже, скорее да, чем нет. А переиграть прошлое… вряд ли.
Быть «хорошим мальчиком» и быть «плохим парнем» — это крайности, полярности. Где-то между ними и есть Ты.
С женой скучно и не о чем говорить? А ты пробовал поделиться тем, что для тебя действительно важно? Не оберегать ее, как маму когда-то.
— И что я ей скажу? Дорогая, я тебя люблю, но у меня есть любовница. А, да. Я хочу ее бросить, но не могу, так как боюсь ее! Она очень резкая. Сильная, яркая, но жесткая и не управляемая. Я боюсь, что она разрушит мою жизнь.
— Не могла бы ты это сделать за меня?
— Ну да… — он сначала смеется, а потом едва может сдержать слезы.
Вдруг он начинает со всей ясностью видеть, что делает со своей жизнью.
— Я словно спрятался от того разговора родителей. Как будто бы так и остался сидеть там, на полу, сбоку от стола, закрыв глаза … так и жду, что проснусь, и окажется, что это страшный сон, и ничего не было….
У подъезда он разворачивается, почти бегом возвращается в супермаркет. К счастью, ларек с цветами еще открыт, и он берет «те, что посвежее», вина, конфеты … в окнах его квартиры горит свет, он звонит в дверь, и жена открывает почти сразу, словно ждала его.
Улыбается, обнимает… тихая, ласковая, послушная, терпеливая.
— Я решил, что мы переезжаем в другой город, — произносит он, с удивлением отмечая, как легко, просто и ясно себя чувствует.
Потом, позже, он обсудит с психологом, что «да, отчасти это бегство». И «да, ему легче воспользоваться таким поводом, чтобы завершить отношения с Той-которую-нельзя называть- по имени».
И будет долго удивляться и привыкать – его решение поддерживают.
И мама, и жена очень быстро вовлеклись в обсуждение того, где и как они будут жить, и что для них удобнее купить большую квартиру и жить вместе, чтобы мама потом и с внуками могла помочь, да и вообще, им так лучше будет. Всем.
А разговор с Той, Второй все-таки состоялся. Степан много узнал о себе. Что он рохля и мямля, и маменькин сынок. А еще трус и подкаблучник. И настоящие мужики так себя не ведут! И как он, соплежуй такой, умудряется хорошо зарабатывать не понятно.
А еще что он слизняк, трус и сволочь.
Впрочем дальше было много повторов.
У него не хватило духу ответить Ей вслух и он озвучивал свои мысли-ответы уже у психолога.
Они не стали переезжать в другой город, но действительно купили общую с его мамой квартиру, и когда родились девочки-близняшки, помощь бабушки стала просто спасением.
— Иногда я жалею о том, что начал с Ней, Той-Без-Имени отношения…Она как будто бы разбила мне мечту. Пока я смотрел издалека, хотел ее, восхищался – это было чем-то прекрасным.
— А в реальности?
— Обычная женщина, только слишком громкая.. слишком энергичная для меня. Она была не моей женщиной.
— А жена?
— Да, она моя. Хотя иногда мне и было с ней скучно. Наверное, можно было просто как-то развлечься… съездить куда-то или еще что…менее экстремальное — он смеется.
– Видимо, две женщины у меня – это что-то кармическое, — все его мысли сейчас про дочек-близняшек.
***
«Радуй других» — это жесткое требование от родителей, которой ребенок бездумно выполняет, игнорируя свои потребности, свои ценности и свое Собственное Я.
Негативные эмоции в этом случае проявляются как пассивная агрессия: сказать жене, что им стало скучно и нужно что-то менять – нельзя, так как это ее «не обрадует», огорчит, обидит. А тихонько завести любовницу («она сама так решила, Та, Вторая») – можно.
При этом сам человек мучает себя чувством вины и стыда.
Сказать «извини, НЕТ, мне это не подходит» — нельзя. А соглашаться, подчиняясь, но при этом испытывая негатив и саботируя свое же согласие, подспудно надеясь, что нечто внешнее поможет разрешить ситуацию — оказывается единственным доступным выходом.
НАЧАЛО ЦИКЛА:
Жена или Любовница? Кого выбрать?
Эмоциональная зависимость — невозможность расстаться
Почему сложно выбрать жену или любовницу?
Почему Жена не уходит из любовного треугольника?
Почему Любовница не уходит из треугольника в отношениях?
Эффект Конкорда или синдром «невозвратных затрат»
6 лет ago • Заметки психолога, Отношения, Про консультации психолога, Эмоциональная зависимость